Фрагмент из интервью с Александром Кушниром, автором биографии Курёхина, где сказано кое-что о политических интересах и симпатиях Сергея в 90-е годы, а так же об их вероятном истоке.
РЖ: Тут надо напомнить реалии того времени. На рубеже восьмидесятых-девяностых верили всему и всем. Так же, как на рубеже девяностых-нулевых не верили уже никому. Если поверили Мавроди и Чумаку, то почему не могли Курёхину?
А.К.: И вот 1993 год. Страна без гимна, с размытыми границами, повальное безденежье, в Питере очереди перекрывают Невский. И Курёхин постепенно приходит к мысли, что еще неизвестно, когда было хуже жить: сейчас или при совке. Он пытался ходить на заседания в мэрию, в департамент по культуре Санкт-Петербурга, но больше двух заседаний не выдержал. Поначалу казалось, что ему и его друзьям развязали руки. Они с Гребенщиковым делают потрясающие новогодние вечеринки, куда приходят маленькая Ксюша Собчак и помощник ее папы по фамилии Путин, куда спецсамолетом прилетают чуть ли не все московские киноартисты. И есть твердое ощущение, что страна превращается в большую «Поп-механику». В 92-м Курёхин пил шампанское ведрами. У него получалось все. Телевидение — хиты, радио – хиты, пресса называет его человеком года. Но уже к 93-му он понимает, что правительство, по крайней мере, в одном отдельно взятом городе, живет по принципу: обманутые должны быть счастливы. Кого-то купили, кого-то перекинули в Москву, кого-то напугали. Рок-клуба больше нет, альтернативная структура не создана. И антитеза стремительно надвигается: культура радио «Шансон», которого тогда не было еще и в проекте, и власть людей в красных пиджаках. А сопротивляться некому. Все расползлись по углам, никто не может предложить ничего конструктивного. Было сорвано несколько крупных концертов из-за беспробудного пьянства музыкантов. Зашитые люди срывались прямо в поездах, не успевая покинуть территорию Московского вокзала в Питере. В середине 94-го года у Курёхина случился сильнейший запой, потому что сил управлять этим сбродом уже не было. И он отходит от музыки. Продолжается студийная работа для кино, а основная музыкальная деятельность свернута. Но если не музыка, то что? Он пообщался с людьми типа Зюганова и Баркашова, попытался понять эстетику новых коммунистов. Говорил, что здесь, по крайней мере, хоть какое-то движение чувствуется, но если их идеи реализовать, это будет новая чума, не дай бог. Нужна третья сила, которая выведет из тупика город, культуру и государство в целом. Читая западных философов, он на теоретическом уровне увлекся ранним фашизмом. Не эстетикой Третьего рейха, а романтическим итальянским вариантом. И вот он знакомится с Дугиным. Он впервые видит человека, который готов идти до конца. Вешать листовки, проводить демонстрации, баллотироваться. Он понимал, что в выборах сейчас может выиграть любой, но бьются либо бывшие комсомольцы, либо бывшие коммунисты. Никто из его друзей философов, музыкантов, культурологов на такое был не способен. Им не хватало энергии и толщины кожи. Потому что понятно, что чем больше с грязью борешься, тем глубже в эту грязь погружаешься. А на фоне этой пассивности сейчас возникнет бандитская империя с размытыми законами. И вот он сталкивается с силой, которая интересует, с одной стороны, Лимонова, а, с другой, Егора Летова, уже делающего в Москве свои «Русские прорывы». И понимает, что лучше уж этот путь проб и ошибок, чем гнилое бездействие, которое происходит вокруг. В Питере большинство людей этого круга уверены, что союз Курёхина с Дугиным и Лимоновым – стеб. От него заведомо ждали стеба. Но те, кто знал Курёхина близко, говорят, что он мог сидеть ночи на кухне и аж кадык ходил по горлу, когда шла речь о политике. Максимально серьезно к этому относился. Все последние интервью, который он давал, были серьезные, это было жизненным манифестом. Продолжаются телепрограммы, но уже ясно, что все эти разговоры перед камерой довольно бессмысленны. Вырисовывалась другая перспектива: погибнуть под колесами танка. Потому что в 91-ом танки шли на Белый дом, а, допустим, в 95-ом могли пойти на него, Дугина, Лимонова, Летова на Невском проспекте. И тогда жизнь не казалась бы настолько бессмысленной, как она ему виделась последние год-два. Он загорелся музыкой политической борьбы. У него была задача: выборы, 95-й год, попытаться пробить в депутаты Дугина. Чего, конечно, не получилось. Курёхин глубже, чем принято считать, переживал то, что происходит в стране. И к 1996-му сердце этих переживаний не выдержало. Дугин с Лимоновым – лишь одна из причин. Там через запятую можно поставить Собчака и Гребенщикова, с которым они очень травматично разошлись. Трагедия Курёхина еще и в том, что сначала он талантливо подрывал веру в людях, забалтывал, мистифицировал, стебался, а потом почувствовал дефицит этой веры. Это такой русский путь. Мы вначале рушим систему до основания, чтобы на ее обломках построить новое прекрасное здание, а потом понимаем, что в азарте уничтожили весь стройматериал. И людские души в том числе.
Источник: "Большая игра Курёхина"
Комментариев нет:
Отправить комментарий