Напрашивается мысль, что вся последующая сложная, разветвлённая история отношений европейского "цивилизованного", наследующего Риму сознания с понятием "готики", с его смысловой аурой - не что иное, как изживание первотравмы гибели Империи, тщательная, разнообразная и плодотворная работа с ней. Попытка если и не устранить травму – уже никуда не денешь, раз состоялась! – то как-то её обжить и даже придать оставленным ею, трудноизгладимым рубцам эстетическую значимость.
Вот это последнее удалось точно. Где бы ни появлялось слово "готика" или "готический" в том или ином из своих вариантов, касается ли оно прекрасных средневековых храмов или бледных подростков в чёрном, с украшениями в виде черепов и летучих мышей - мы всякий раз можем быть уверенными, что здесь происходит апелляция к сложному эмоциональному и смысловому комплексу, который можно было бы назвать "готическим" комплексом европейской культуры. В него безусловно входит тревога, чувство уязвимости и обречённости человека, неустранимой близости ужасного (шире – Иного), иррациональных, разрушительных, катастрофических сил.
Во всех своих видах "готика" работает с дырами в бытии, из которых это Иное сквозит – будь то каменное кружево соборов, любимые романтиками руины или намеренно драная одежда юных бунтарей. Она включает дыры и разрывы в стиль – в порядок.
Сделать из хаотичного, разрушительного, тёмного и злого – стиль, то есть нечто хоть в каком-то отношении цельное (может быть – даже гармоничное!) значит его, до некоторой степени, обезвредить. Стать сильнее его.
Источник: "История одной травмы"
Комментариев нет:
Отправить комментарий