"Москва, август 1957"

[...]

Если мы желаем пользоваться пригодной для Западной Европы хронологией, то применительно к нынешней России нам следует откорректировать ее, убрав где-то 70 лет. Иначе говоря, советское настоящее время располагается около 1890 г.

Эта коррекция позволяет нам, помимо всего прочего, понять, что усилия индустриализации в СССР между 1917 (= 1847) и 1957 (= 1887) примерно равнозначна тому, что происходило в Западной Европе в аналогичный период.

[...]

С точки зрения интеллектуальной и художественной культуры, Россия располагается не на крайнем Востоке, но в центре географической зоны, охватываемой европейской культурой; иначе говоря, так называемая советская культура является крайне упрощенной репликой французской цивилизации, остановившейся в своем развитии где-то в 1890 году и приспособленной к уровню двенадцатилетнего ребенка.

Русские имеют также некоторое туманное представление об английской цивилизации (вроде Диккенса), а также некоторое недоверие к "романтическим" новшествам, привнесенным во французскую культуру немцами (включая Гегеля и Маркса). Русская элита, которая до Первой мировой войны частично освоила эволюцию французской культуры за период 1890-1912 гг. (символизм, танго, кубизм и т.п.) была ликвидирована по ходу революционных потрясений и исчезла, не оставив заметных следов.

Напротив, с точки зрения поведения советские люди находятся на крайнем Западе европейской цивилизации. Иначе говоря, чтобы найти эквивалент СССР, нужно достичь примерно Оклахомы в США, пропустив всю остальную Америку (Нью-Йорк со всеми следами Гринвич Виллэдж).

Правда, такое перемещение сразу позволяет уяснить радикальное (вероятно, неустранимое) различие между СССР и США. Как и обитатель Оклахомы, советский человек пребывает в неведении почти всего происходящего за пределами его провинции. Но если оклахомец глубочайшим образом убежден, что Париж и Лондон (и все в них происходящее) далеко отстали от любого американского городка, русский с тоской и печалью признает, что даже Тараскон является идеалом для Ленинграда и Москвы, и приблизиться к нему удастся лишь в отдаленном будущем, да еще при том условии, что слишком русские русские не будут этому препятствовать.

Это представляет известный интерес для оценки шансов и опасностей "русификации" Европы (скорее, речь должна была бы идти о шансах офранцуживания России).

N.B. Православная религия сводится к исполнению культа, ее в этом контексте можно не принимать во внимание; но с ней следует считаться, если речь заходит о размахе советского шовинизма.

Источник: "Александр Кожев о Советском социализме"